"Нам нужно готовиться к локальным войнам и вооружать ВДВ"
Ситуация на Курганмашзаводе, который много лет был в немилости у Министерства обороны, может кардинально измениться уже в ближайшие месяцы. Командующий ВДВ генерал Владимир Шаманов лично опробовал ходовые качества БМД-4М, одобрил их и высказал пожелание о приобретении 1 тыс. 200 машин курганского производства. Помимо этого, он озвучил планы по приобретению 800-900 БТР "Ракушка", также использующихся десантниками. О потребностях ВДВ, о перспективной российской бронетехнике и развороте руководства Минобороны от иностранных поставщиков к российскому ОПК рассказал военный эксперт, главный редактор журнала "Национальная оборона" Игорь Коротченко.
Вопрос: Накануне генерал Шаманов в Кургане озвучил планы по гособоронзаказу для ВДВ. Он заявил, что "программа минимум" – это 1200 БМД 4 и 800-900 БТР "Ракушка". При этом он считает, что первые машины будут закуплены уже в этом году. Что вы скажете о таких планах? По тысяче таких машин – это много или мало?
Игорь Коротченко: Цифры, которые озвучены командующим ВДВ, отражают его потребность как руководителя этого рода войск в поставках новой техники. Вопрос заключается в том, будут ли для этого выделены соответствующие финансовые ресурсы по линии гособоронзаказа, готова ли промышленность к таким цифрам производства техники и в какой мере промышленность учтет те замечания, которые есть к технике, с точки зрения Министерства обороны. Понятно, что все коллизии с отсутствием заказа в предшествующие годы были связаны с выдвижением целого ряда претензий. Эти претензии имеют место быть, и необходимо уточнять облик перспективной техники для ВДВ, и, в соответствии с этими корректировками, уже будут закупать, наверное, ту технику, которая отвечает современным потребностям и тактико-техническим характеристикам в интересах этого рода войск.
Вопрос: Шаманов сам тестировал одну из машин и остался доволен. Стало быть, его техника удовлетворяет?
Игорь Коротченко: Нужно проводить полноценные полигонные испытания, а не демонстрационные показы. Только по результатам госиспытаний принимается решение о том, что техника пойдет в войска. К БМД-4М есть ряд замечаний, в частности, министр обороны ставил вопрос уточнить требования к этой машине. Вопросы, которые ставят военные, должны быть решены. Понятно, что Шаманову, как командующему, требуется техника уже сейчас, даже в том виде, в котором она производится. Тем не менее, хотелось бы, чтобы промышленность отреагировала на те запросы, которые ставит военное ведомство, потому что воспроизводить и поставлять технику, которая фактически ничем не отличается от базовых образцов, разработанных значительное количество лет назад, наверное, это не совсем правильно. В любом случае, вопрос перевооружения связан с выполнением промышленностью требований, которые выдвигают военные. В этом плане, хотелось бы, чтобы на вооружение ВДВ поступали машины с более высокими характеристиками по бронезащите и другим показателям, чем это было до сих пор.
Вопрос: Это же касается и "Ракушки"?
Игорь Коротченко: Это целая линейка техники, предназначенной для ВДВ, главное качество для нее должно быть – ее десантируемость и возможность эксплуатации в отрыве от основных сил российской армии. ВДВ – это если не передовой отряд, то резерв Верховного главнокомандующего. ВДВ решает наиболее сложные и тяжелые задачи, в том числе, в отрыве от основных сил армии. В этом плане, техника, которая должна быть у десантников, должна отвечать главному критерию – мобильности и десантированию, но это не должно приводить к ослаблению требований по обеспечению безопасности личного состава в ходе ведения боевых действий. Главное здесь – это возможность выдерживать огневое воздействие при боевом контакте по целому ряду параметров.
Вопрос: В последние годы Минобороны не очень охотно сотрудничало с Курганмашзаводом. Сегодня, когда Шаманов проявил интерес, озвучил готовность к закупкам, можно говорить о том, что, наконец, на завод пойдут деньги, в том числе и в НИОКР, для создания новых перспективных машин?
Игорь Коротченко: Перспективную технику надо заказывать уже сейчас, финансировать опытно-конструкторские работы, по результатам которых создаются базовые платформы. Нынешние требования предлагают определенную унификацию, для этого создается базовая платформа, работы такого плана ведутся на целом ряде производств. Например, "Армата" – это же будет не только танк, но на базе этого гусеничного шасси будет строиться линейка тяжелых БМП, ремонтно-эвакуационных машин, специзделий для поддержания действий танков на поле боя, ну, и сам танк. Такой же принцип должен быть положен в основу всех современных разработок – унифицированное шасси, на базе которого строится различного рода боевая техника. Понятно, что ВДВ накопило большое количество устаревшей бронетехники, которая нуждается в замене. Цифры, которые озвучил Шаманов – масштабные, но этот вопрос уже будет решаться Министерством обороны, с точки зрения реализуемости таких цифр и выделения на это средств.
Вопрос: Есть опасения, что ВДВ денег не получит?
Игорь Коротченко: Сейчас идет очень жесткая борьба за эти 20 трлн руб., активировались различные лоббисты, пересматривается в ручном режиме гособоронзаказ и государственная программа вооружений. Мы видим, что с каждой неделей все больше озвучивается вещей, совершенно противоположных прежним заявлениям. Здесь нужна разумная военно-техническая политика, не надо принимать сиюминутных решений под давлением тех или иных лоббистов. Нужен сбалансированный подход к государственной программе вооружений – какую технику закупаем, в какие сроки, куда поставляем и самое главное, по каким ценам. Эти цифры должны быть обнародованы и открыты налогоплательщикам. Тотальное засекречивание – это оборотная сторона коррупционных преступлений, которые имели место в прошлом и могут иметь место и в будущем.
Вопрос: В последние недели новое руководство Минобороны заявляло о том, что не будут выполняться опционы на закупку итальянских бронемашин и колесных танков, зато вот такие цифры стали озвучиваться по отечественным машинам. Как вы такой разворот оцениваете?
Игорь Коротченко: Да, речь идет уже о том, что не будет, очевидно, второго контракта по "Iveco", и под вопросом покупка третьего и четвертого "Мистралей". Рогозин озвучил, что принципиальная политика будет заключаться теперь в том, что "головняком" по тем или иным программам будут только российские компании. Иностранные компании могут выступать лишь в качестве соисполнителей контрактов, но не более того. В теории это все звучит правильно, но практика такова, что у нас, к сожалению, идут такие изменения каждый раз, когда приходят новые люди.
Безусловно, то, что делает Шойгу – это правильно. Но я полагаю, что было бы правильно, если бы базовые принципы были утверждены Советом безопасности России и утверждены лично президентом, тогда бы таких шараханий не было. Сегодня субъективный человеческий фактор определяет, что правильно, что нет. А базовые вещи в военной реформе должны быть прописаны и утверждены конкретно президентом, должны быть рассмотрены Совбезом, который примет все принципиальные решения. Этот документ должен носить характер целевого планирования на длительную перспективу. Сегодня мы говорим, что отказываемся от импортной техники, завтра опять скажем, что будем закупать. Должна быть совершенно четкая военно-техническая политика, а выработать ее не могут, видимо, потому, что отсутствуют квалифицированные кадры. Кроме того, нет четкого целеполагания, что нас ждет в будущем. Мы должны загадывать технику, исходя из характера будущих войн, а у нас это дело совершенно не исследовано. К каким войнам мы готовимся?
Вопрос: А к каким нам нужно готовиться?
Игорь Коротченко: Война с НАТО – это одна ситуация. Если мы готовимся к локальным войнам, по типу грузинской, или когда талибы предпримут атаку на постсоветское пространство в 2014 году – совсем другая. В зависимости от характера войн заказывается определенный типаж вооружений. Это общеизвестно, но у нас этого не делают, это неправильно, потому что волюнтаризма в этом вопросе быть не должно. Я поддерживаю решение Шойгу, он правильно делает, но у нас получается, что с каждым новым министром обороны меняются военно-технические приоритеты. Это страшно, потому что это означает отсутствие понимания того, к каким войнам мы готовимся. Поэтому, совершенно необходимо четко понимать, какие на протяжении ближайших 20-30 лет, а это жизненный цикл вооружения и военной техники, могут быть войны. Исходя из этого, мы определяем конфигурацию группировок и сроки поступления туда новой техники, которая конкретно разрабатывалась под конкретную задачу перспективной войны.
Вопрос: В этом плане обсуждение остается абстрактным. Вы бы могли выделить конкретный вызов, который может ждать Россию в ближайшее время?
Игорь Коротченко: Совершенно очевидно, что сейчас главная опасность – 2014 год, линия таджико-афганской границы и перенос боевых действий движения "Талибан" на постсоветское пространство. Это война, к которой нам надо готовиться. Таджикистан не сможет удержать границы и обеспечить стабильность. Потребуется переброска войск, соответственно, авиация, которая эту переброску будет делать. Очевидно, что такие конфликты могут возникнуть в любой точке по периметру российской границы. Мы не берем китайскую границу, а только южное направление, оно наиболее опасное, с точки зрения военных вызовов и конфликтов. Поэтому, планировать развитие, по крайней мере, Южного военного округа, оснащать его соответствующими системами оружия надо исходя из будущих локальных войн. Это значит, что необходимо быстрое развертывание группировок. Даже французы при развитой системе военно-транспортной авиации НАТО вынуждены были обращаться к российским компаниям, чтобы перебрасывать технику, а часть техники они отправляли морем, а это была относительно маленькая операция.
А если нам будет нужно перебрасывать войска на южный театр военных действий, как мы это будем делать, какими силами, какой военно-транспортной авиации, какой тип войск нам необходим для того, чтобы вести бои, – все эти вопросы надо прорабатывать детально уже сейчас. Соответственно, нужно вносить оперативные корректировки в гособоронзаказ. Если мы укрепляем ВДВ, значит надо дать возможность Шаманову купить сразу 500-600 БМД-4М, в течение года, потому что мы ВДВ будем затыкать вот эти дырки, когда понадобится воевать в рамках ОДКБ. А если мы планируем не ВДВ, а, скажем, войска Южного военного округа, значит туда надо поставки оружия наладить, тогда другой приоритет должен быть. Какова роль Каспийской флотилии? Может быть, там нужны средства для десантирования и надо усиливать это направление? Еще раз говорю, что надо это все продумывать заранее.
Вопрос: Пару недель назад министр Шойгу представил президенту план обороны страны, над которым 49 министерств и ведомств работали. Этот документ, на ваш взгляд, отражает то, о чем мы говорим?
Игорь Коротченко: Документ, естественно, никто не видел, он носит гриф "секретно", а скорее всего, "совершенно секретно", поэтому можно лишь теоретически гадать, что там содержится. Мне бы хотелось рассчитывать, что там содержится четкий посыл, как мы будем отражать угрозу с юга, потому что сейчас это главная угроза, в ближайшей перспективе. В 2014 году НАТО выходит из Афганистана и что будет дальше, никто не знает. Надо создавать позиции под возможные боевые действия именно в этом регионе, готовить войска, вооружать, разрабатывать оперативные планы.
Автор: Игорь Коротченко
Информация
Комментировать статьи на сайте возможно только в течении 14 дней со дня публикации.
Ситуация на Курганмашзаводе, который много лет был в немилости у Министерства обороны, может кардинально измениться уже в ближайшие месяцы. Командующий ВДВ генерал Владимир Шаманов лично опробовал ходовые качества БМД-4М, одобрил их и высказал пожелание о приобретении 1 тыс. 200 машин курганского производства. Помимо этого, он озвучил планы по приобретению 800-900 БТР "Ракушка", также использующихся десантниками. О потребностях ВДВ, о перспективной российской бронетехнике и развороте руководства Минобороны от иностранных поставщиков к российскому ОПК рассказал военный эксперт, главный редактор журнала "Национальная оборона" Игорь Коротченко.
